Абдулразак Гурна, в общем.

Этой награды он удостоен за «бескомпромиссное и чувственное обличение последствий колониализма и судьбы беженцев в водовороте культур и континентов», сообщается на сайте премии.

Ладно, мысленно поздравляю его. И выпью стопку за его здоровье!

А Харуки для Нобелевского комитета, видимо, так и остаётся слишком попсовым.

Ну, они и Льву Толстому с Набоковым не дали Нобелевку.

Далее продолжаю читать Вагинова:

Поймите, – продолжал Свистонов, он знал, что глухая ничего не поймет, – искусство – это совсем не празднество, совсем не труд. Это – борьба за население другого мира, чтобы и тот мир был плотно населен, чтобы было в нем разнообразие, чтобы была и там полнота жизни, литературу можно сравнить с загробным существованием. Литература по-настоящему и есть загробное существование.

А следующий фрагмент вполне соответствует вчерашнему танцу Гриши, который он сам назвал танцем "Ваньки-пиписьки":

Свистонов встал, подошел к спящим, сел рядом, стал внимательно рассматривать озеро, линию одинокой искривленной березы у обрыва, возвращающихся с хворостом дачников, спящих молодых людей.

– Вообразите, – продолжал он, вежливо склоняясь, – некую поэтическую тень, которая ведет живых людей в могилку. Род некоего Вергилия среди дачников, который незаметным образом ведет их в ад, а дачники, вообразите, ковыряют в носу и с букетами в руках гуськом за ним следуют, предполагая, что они отправляются на прогулку. Вообразите, что они видят ад за каким-нибудь холмом, какую-нибудь ложбинку, серенькую, страшно грустненькую, и в ней себя видят голенькими, совсем голенькими, даже без фиговых листочков, но с букетами в руках. И вообразите, что там их Вергилий, тоже голенький, заставляет их плясать под свою дудочку.

(...)

Качает чёрт качели
Мохнатою рукой...

Паскаль Брюкнер "Вечная Эйфория. Эссе о принудительном счастье"
Автор разбирает отношение к счастью и страданию со времён средневековья и до наших дней, попутно затрагивая такие смежные темы как благополучие, здоровье, скука, вульгарность и бунтующая левизна (которая его сильно бесит). Отдельная глава посвящена понятию “буржуа”.
Интересная книга.

Продолжаю читать старинный сборник статей К. Крылова. Актуальны по-прежнему.

Вместе с тем наконец-то наметилось улучшение в пункте про финансы. Вроде, устроился на подработку. Работа плёвая - соответственно, и платят не шибко густо. Но, как говорил тот чувак из пиндостан ресторана в "Эдичке", курочка по зёрнышку клюёт.

А я неделю не пил, возобновил чтение и заработал за эту неделю на Толоке 3 600 р. Маловато, но хоть что-то.

Боб Блэк "Хомский без церемоний" (2021)
Книга, в которой легенда пиндостан подполья берётся критиковать именитого профессора-лингвиста изволившего называть себя анархистом. Разбору подвергается не только сам статус мэтра и его политические взгляды, но и достижения в профессиональной сфере.
Получилось весьма неплохо, и по количеству сносок на тексты Хомского и других известных авторов (психологов и лингвистов) становится видно, что автор очень основательно подошёл к делу.

Однако мы не можем вывести естественные права из природы человека, не зная, что такое человеческая природа. Вместо этого, по словам Хомского, мы вынуждены совершить «интуитивный скачок, чтобы сделать предположение о том, что же является существенным для человеческой природы, и на этой основе вывести, пусть и неадекватно, концепцию легитимного социального порядка». Именно так поступал Платон, когда оказывался в затруднительном положении. Правило Хомского как политического философа и Хомского как лингвиста: когда сомневаешься, «сделай предположение», выдумай что угодно, предопределяющее твой вывод. Принятие желаемого за действительное – его научная методология.

Про то, как надо играть:

Евгений, подойдя к Ермилову, услышал:

– Третий партнер был инженер-технолог Усов, имевший чин статского советника; он был профессором и страшно любил игрануть в клубе в макао; довольно мелко играл, но с большой выдержкой и удачно; играл ежедневно и, таким образом, прирабатывал ежемесячно еще пятьсот, а то и всю тысячу.

Он всегда ходил в штатском, не носил никаких ученых знаков, одет был всегда неряшливо и безвкусно. Покрой его костюмов был странный: не то пиджачок, не то жакет; костюм сборный, клетка и брюки разной материи, цвет его галстуков никогда не гармонировал с костюмом. Небольшая кудрявая русая бородка, непослушные усы, лезшие ему всегда в рот, круглое брюшко, короткие ножки и вечно бегающие серые глаза делали его фигурку если не смешной, то, во всяком случае, забавной.

Все в Купеческом собрании его величали «профессором»; со всеми в этом клубе он был знаком и никогда ни с кем не ссорился; с маленькой записной книжкой он усаживался с игроками за мелкий стол, углублялся в какие-то ему только одному известные расчеты, задумчиво сидел за столом, не ставя денег, что-то записывал, вычислял и, наконец, вынув из жилетного кармана золотой, решительно ставил его и выигрывал. Любил Усов снимать игрокам карты, – продолжал Ермилов: – снимал, как говорилось, зло, с азартом, стуча картами о стол. Крупье, банкометы не любили усовских съемок: большей частью после его съемки выбрасывали карты из деревянной шкатулки; нервно рвали карты и требовали новые. Банкометы, не верившие в его съемку, платились, выворачивали так называемые «жиры». Усов же ехидно улыбался и прятал выигранные деньги в карман; золотой опускал в отверстие никелированной копилки, а сам что-то опять записывал в своей книжонке. Банкомет кидал гневные взоры, иногда бросая фразу: «Спасибо, профессор, зарезали меня!» Профессор очень вежливо отвечал: «Я снимал для себя; в клуб я прихожу, чтобы выиграть, а не проиграть». Снова уже держал в руке намеченную им ставку.

Вагинов, "Бамбочада".


Или вот так:

«Как хорошо быть богатым», – думает Черноусенков и смотрит на краешек выглядывающей из бумажника двадцатипятирублевки.

Интенданту везло в этот вечер.

Он был в высшей степени собой доволен.

Интендант подошел поздороваться и побеседовать:

– Сеня, давай свой фармазонский рубль мне в долю. Я кладу 49 рублей, а ты свой рубль. Ты знаешь, что я при удаче не снимаю ставки. Давай рискнем!

– Как же быть? – ответил Семен Семенович нерешительно. – Я, право, не знаю; я сам сегодня еще и не пробовал играть. Так сразу и лишиться его?

– Ничего, Сеня, давай, я чувствую удачу. Ты иди, погуляй пока по залу; при удаче я пошлю за тобой карточника.

Черноусенков, вздохнув, отдал свой рубль и как-то сконфуженно отошел от стола.

Интендант поставил 200 рублей, получил их. Оставил 200, получил 400. Поставил их – получил 800.

Бросил свое место, собрал деньги и подошел к скромно шагавшему Сене.

– Вот как надо играть! – сказал он. – На твою долю выпало 100. Бери!

– Что ты, что ты! Какие сто рублей?.. Я так крупно никогда не играю.

– Бери, Сеня, бери! Идем в буфет, выпьем!

– Будь добр, – сказал Черноусенков, – дай мне помельче; я люблю больше помельче.

Интендант, посмеиваясь, разменял. На извозчике поехал по пустым улицам Семен Семенович домой.

На выигрышные деньги решил кутнуть.

Вагинов, "Бамбочада".

Планирую перечитать Библию, хочу знать её, как Дэвид Кореш. Осталось только отыскать её в своих книжных завалах. Или, может, приобрести новую с размером шрифта побольше?

А пункт про финансы у меня опять просел - на третий день работы на меня наорали, мол, я безалаберный. Как хроническому перфекционисту мне это было, конечно, приятно слышать, но завтра я всё равно распрощаюсь с сим заведением. Буду искать другие подработки.

Я же читаю иллюстрированную энциклопедию импрессионизма. К Ветхому Завету совсем не тянет. Если буду жив, то в Новом году, может, "Тысячу и одну ночь" почитаю.

Заработал на Толоке 3 тысячи на квартплату и полторы на табачок нюхательный, а на сдачу купил пермскую настойку, чёрный чай и 20 масок. И осталось 15 рублей!

Вчера и позавчера думал поставить что-то на Лигу Чемпионов, но не рискнул. Зато за квартиру уплачено и табачок выкуплен.

Одним словом, возвращаюсь пока к древнегреческой мысли, что лучше совсем не рождаться, а уж если родился, то поскорей помереть!

Древние греки однако ж умирать не спешили, и с рождаемостью у них всё было пучком. Тут ещё можно вспомнить Шопенгауэра с Чораном: оба писали мрачно-суицидальные тексты, вот только первый благополучно дожил до 72-х лет, а второй - до 84-х.

Ну, мало проживших философов в принципе не так много. Вот поэты выпиливались только в путь.

Философ придумает суицидальную хрень - и пишет о ней всю жизнь, довольный. Продаёт книжки, бухает на вырученные деньги, пялит поклонниц.
Поэт придумает суицидальную хрень - и решит, что это Откровение. Истина. Суть! Значит, так надо - такова Воля Небес. Вот он собирается, идёт и суицидит где-нибудь в переулке между рюмочной и райсобесом. А поклонницы, пожав плечами, уходят трахаться к философам.

Новый рассказ Владимира Сорокина и короткое интервью с ним:

Стоя мамонтом на запорошенной снегом книжной помойке, куда сетевое человечество легкомысленно сбрасывает отпечатанные на бумаге фантазии, поднимаю хобот и торжественно трублю в пасмурное небо:

— Бумажная книга жива-а-а-а-а!

https://snob.ru/entry/237976/?utm_sourc ... literature

Штирнер лучший

G. Samsa писал(а):Продолжаю читать старинный сборник статей К. Крылова. Актуальны по-прежнему.

Вместе с тем наконец-то наметилось улучшение в пункте про финансы. Вроде, устроился на подработку. Работа плёвая - соответственно, и платят не шибко густо. Но, как говорил тот чувак из пиндостан ресторана в "Эдичке", курочка по зёрнышку клюёт.

Посылка доехала и ожидает в почтовом отделении.

Итоги чтения в октябре. Читать приходилось вечерами, ибо дни провожу на Толоке, проигравшись в сентябре. Тем не менее, осилил шесть книг:

1.
Константин Вагинов был одним из наиболее оригинальных поэтов и прозаиков отечественной литературы 20-х и начала 30-х годов прошлого века. В этот сборник вошли три его небольших модернистских романа, в которых есть и юмор, и гротеск, и трагизм... Творчество Вагинова напоминает о Серебряном веке. Его можно сравнить с Андреем Белым, в частности. После смерти Вагинова в СССР не печатали и заново открыли только с наступлением перестройки.

2.
В 40-е годы ХХ века Алистер Кроули создал свою версию знаменитых карт Таро - Таро Тота, по имени древнеегипетского бога мудрости Тота. Интерпретация Кроули отличается предельно насыщенным эзотеризмом и символизмом. К колоде из 78 карт прилагается брошюра с краткой биографией Кроули и толкованием каждой карты. Карты прорисованы художницей-египтологом Фридой Харрис под руководством Кроули. В конце брошюры даётся инструкция по нахождению своих личных карт по методу Кроули: карты личности, карты характера и карты роста.

3.
Иллюстрированная энциклопедия по мирам Говарда Филлипса Лавкрафта составлена коллективом авторов - русскоязычными поклонниками его творчества: писателями, художниками, редакторами... В том числе основателем и главным редактором онлайн журнала ужасов и мистики Darker. В книге три части: Древние, Звёздные расы и Существа. Каждому персонажу соответствует цитата из первоисточника (Лавкрафта или его последователей), краткое описание, список книг (или одна книга), где описаны это существо или раса, а также красочная иллюстрация. В общем, хороший путеводитель по мирам Лавкрафта и его современников и последователей.

4.
"Большая иллюстрированная энциклопедия. Импрессионизм" составлена Иваном Мосиным, художником и искусствоведом. Удивительно, как на 268 страницах удалось вместить поистине гигантский объём информации. В энциклопедии представлены биографии не только самых известных импрессионистов, но практически всех сколько-нибудь значимых представителей этого направления живописи, а также многих их предшественников и последователей. Подробно рассказано о неоимпрессионистах и постимпрессионистах. Также упомянуты коллекционеры, писатели и поэты, журналисты и все известные люди, так или иначе имевшие отношения с импрессионистами. Статья о каждом художнике сопровождается иллюстрациями, большинство из которых небольшие, но наиболее знаменитые живописцы представлены крупными иллюстрациями на разворотах, а в конце статей о них приводится список литературы. В конце энциклопедии есть именной указатель. В общем, замечательное издание, в котором импрессионизм представлен во всей своей полноте.

5.
Очень хороший сборник произведений великого представителя английского романтизма Джона Китса, включающий в себя его оды, сонеты, послания, песни, другие стихотворения и две незаконченные поэмы. Книга предваряется вступительной статьёй переводчика Г.Кружкова, а также снабжена примечаниями и хронологией жизни и творчества Китса. Особенное впечатление производят два варианта его последней незавершённой поэмы: "Гиперион" и "Падение Гипериона". По ним можно судить, какие творческие вершины ожидали поэта, если бы не ранняя смерть.

6.
В сборник вошли две классические пьесы великого представителя немецкого романтизма Фридриха Шиллера: "Разбойники" и "Коварство и любовь". Им присуща свойственная романтизму театральность и экзальтированность, в отличие, скажем, от драматургии Чехова. Вместе с тем Шиллер вкладывает в уста многих своих героев размышления о Боге, бытии, жизни и смерти - о чём сам он думал как не только поэт и драматург, но и мыслитель. И спустя 200 с лишним лет, пьесы Шиллера продолжают читать и ставить в театрах, ибо классика не может устареть!

Ну, я в октябре прочитал всего две книги - о. Александра Шмемана и К. Крылова. Сейчас тужусь над "Путями русского богословия" - репринтным изданием в царской орфографии и без абзацных отступов. Вместо оных - многоточия. Понять можно: у белоэмигрантов в Париже явно было туго с финансами, вот и экономили как могли.

А я читаю "Энеиду" Вергилия, который ещё до христианских богословов описывал бытие земное, небесное и загробное:

Землю, небесную твердь и просторы водной равнины,

Лунный блистающий шар, и Титана светоч, и звезды, —
Все питает душа, и дух, по членам разлитый,
Движет весь мир, пронизав его необъятное тело.
Этот союз породил и людей, и зверей, и пернатых,
Рыб и чудовищ морских, сокрытых под мраморной гладью.

Душ семена рождены в небесах и огненной силой
Наделены — но их отягчает косное тело,
Жар их земная плоть, обреченная гибели, гасит.
Вот что рождает в них страх, и страсть, и радость, и муку,
Вот почему из темной тюрьмы они света не видят.

Даже тогда, когда жизнь их в последний час покидает,
Им не дано до конца от зла, от скверны телесной
Освободиться: ведь то, что глубо́ко в них вкоренилось,
С ними прочно срослось — не остаться надолго не может.
Кару нести потому и должны они все — чтобы мукой

Прошлое зло искупить. Одни, овеваемы ветром,
Будут висеть в пустоте, у других пятно преступленья
Выжжено будет огнем или смыто в пучине бездонной.
Маны любого из нас понесут свое наказанье,
Чтобы немногим затем перейти в простор Элизийский.

Время круг свой замкнет, минуют долгие сроки, —
Вновь обретет чистоту, от земной избавленный порчи,
Душ изначальный огонь, эфирным дыханьем зажженный.
Времени бег круговой отмерит десять столетий, —
Души тогда к Летейским волнам божество призывает,

Чтобы, забыв обо всем, они вернулись под своды
Светлого неба и вновь захотели в тело вселиться».